Маавис с самого детства была на удивление избалованным ребенком. Дочь богатого архонта никогда и ни в чем не знала отказа. Она ни разу не слышала слова "нет", только иногда "не сейчас" или "позже" - бывало такое, что запросы оказывались почти невыполнимы. Однако мозги у этой девчонки с лицом и телом фарфоровой куклы имелись, поэтому об одном из её влечений не знал никто.
Когда ей было лет пятнадцать, она впервые увидела гемункула. Издалека и совсем ненадолго, но он ей понравился настолько, что не один год девушка бредила желанием заполучить такого себе. Если точнее - больше тридцати лет; по меркам эльфов эта вернорожденная была совсем молода.
Но характер у нее так же был стальным, совсем как у отца, поэтому Маавис пообещала себе получить гемункула во что бы то ни стало. Вопрос "как" оставался открытым, потому что она не собиралась становиться собственностью, а других вариантов просто, кажется, не было. Но и желание не ослабевало, как и тяга сделать свое тело красивей и совершенней, изменить его и улучшить, чтобы быть достойной такого существа.
Чтобы быть с ним на равных.
Их красота чаровала, манила и притягивала, заставляла ныть внизу живота, и ни один любовник не мог усмирить жар её желания - тогда девушка терзала рабов, придумывая все новые и новые изощренные пытки.
А после бралась за себя.
Она вживляла металлические пластины в тело, составляя из них неповторимый узор, чтобы после единым рывком вырывать уже вросший в кожу металл, крича от боли и наслаждения. После - любовалась шрамами, совершенно особенным рисунком на своем теле. А металл блестел лишь в двух подчеркивающих скулы полосах, да изящной спирали у нее на лбу. Ей нравилось рассматривать свое лицо часами, и уж в нем девушка не могла найти ни единого изъяна, как и в кукольно-прекрасном теле. Хотя кое-кто и кривил губы, видя её шрамы - и очень скоро становился мертвым...
...Тогда девушка снова заперлась в своих покоях с юной рабыней, которую привезла лично для себя совсем недавно. Она продержалась удивительно долго, и энергия её страданий оказалась просто замечательным деликатесом, но всего через несколько дней рабыня уже не могла утолить разгоревшийся внутри Маавис голод. Бросив её - что-то хрипящую изуродованную игрушку - девушка потянулась за металлом.
Совсем скоро раздался крик ликования и восторга, когда серебристые полосы разорвали её плоть. Эльдар отшвырнула окровавленный металл в угол, куда забилась еще больше напуганная рабыня. Провела изящной рукой по животу, касаясь пальцами ран и размазывая кровь, и наконец вышла из комнаты, не утруждая себя одеванием. Есть хотелось неимоверно, а запах и вкус крови лишь будоражили аппетит. Облизывая ладонь, Маавис спустилась вниз, и замерла, сощурив черные глаза. В приемном зале, который она обычно использовала вместо трапезной, был гемункул. Напротив него сидел ее отец, они разговаривали... О чем, она даже не расслышала из-за шума в ушах.
Сейчас, видя это существо достаточно близко, девушка чувствовала, что от желания сводит бедра. Кое-как совладав с собой, она прошла к дивану, на котором сидел отец, и устроилась рядом. Он невозмутимо представил Маавис своему гостю и продолжил разговор, эльдар же пожирала глазами гемункула, едва сдерживая желание наткнуться на него прямо тут.
Но мозги у девочки, все же, были.
Поэтому она позволяла себе только смотреть.