Считая Шаги. Сага о равновесии. Часть 1: Свет
Пролог
читать дальше- Ты действительно хочешь этого, Хэлкард?
Мягкий и очень красивый, полный невыразимой печали голос дрожал от сдерживаемых слез. Тот, кто задал вопрос – молодой на вид мужчина с мягкими чертами лица и огромными синими глазами – шагнул вперед, расправляя сложенные за спиной крылья. На его лице были написаны решимость и отчаянная мука, будто даже сам факт этого разговора причинял ему боль.
Оппонент – черная закутанная в плащ фигура – отступил назад резко, будто крылатый толкнул его в грудь:
- Не приближайся! – голос его был хриплым и надорванным, неприятно режущим слух. Однако уже через миг, будто устыдившись мгновения страха, он качнулся вперед: – Да, Светлый… я этого хочу.
Названный Светлым рвано выдохнул, прикрывая рукой лицо. Казалось, он сейчас просто расплачется, беззащитно и отчаянно, как маленький ребенок…
Хэлкард терпеливо пережидал эту минуту слабости, замерев обсидиановой статуей.
Наконец он нарушил тишину:
- Алафаэль.
Имя прозвучало как приказ, хлестким ударом бича – и Светлый, вздрогнув, глухо заговорил:
- Когда-то я дал тебе кров, и ты пообещал мне оплатить его своими кровью и душой. Ныне я, Алафаэль, взимаю с тебя, Хэлкард Аэль Маэрос, этот долг. Именем Вселенной, да будет так.
Заклинания в устах Перворожденных звучат совсем иначе – им не нужны никакие пассы или формулы. Достаточно просто обратиться к своей Матери, чтобы привести в движение те силы, о которых даже сильнейшие маги и мечтать не смеют. Вселенная услышит просьбу своего дитя, и всегда выполнит его желание – если, конечно, это в Ее возможностях, которые вовсе не безграничны.
Впрочем, возврат долга жизни может потребовать даже тот, кто и вовсе не обладает магическими способностями. И очень, очень редко Мать оказывается не на стороне истца. Поэтому Хэлкард лишь опустил голову, принимая требование Светлого. Мир содрогнулся, тяжелая волна первозданной силы качнула звезды – чтобы через долю мгновения обрушить всю свою мощь на темного. Тот не дрогнул, даже не шелохнулся, только упрямо вскинул голову, и ураганный ветер, казалось, его вовсе не тревожил – разве что унес плащ, оставляя его в черных штанах и черной же рубашке под горло, открывая белые тонкие кисти, отбрасывая тяжелые пряди волос со лба назад.
И вдруг стало видно, насколько он напуган. Прокушенная до крови губа, беззащитно-обиженное выражение лица, проступающая сквозь тонкие аристократические черты обреченность, стекающие по бледным щекам слезы, зажмуренные в каком-то безотчетном ужасе глаза – и гордость, которая не давала склониться перед рвущей ткань самого мироздания силой, которая заставляла стоять прямо, вытянувшись в струну, принимая решение Вселенной, но не отступая перед ним… Алафаэль выкрикнул что-то неслышное за ревом ветра, бросился вперед, не понимая, кажется, что делает. Сейчас он хотел одного – вытащить Хэлкарда из центра этой бури, забрать его, спасти, утешить… только решение Вселенной отменить невозможно. А разбуженная сила не слишком разборчива.
Тот, кто хотел отменить казнь своего врага, принял ее вместе с ним.
***
- Алафаэль… Алафаэль!
Мужчина вздрогнул, отводя взгляд от странного зеркала в старой бронзовой раме – в нем отражался вовсе не он, а комната какого-то общежития: множество кроватей, почему-то голубой потолок, небольшое окошечко с опрятным подоконником.
- Да, прости, - он с грустной улыбкой обернулся к окликнувшей его женщине. – Я задумался, Кайо.
Кайо – воплощение богини красоты, не иначе, со своими огромными черными глазами, волосами цвета воронова крыла, убранными в сложную прическу из множества косичек, аристократичными и мягкими в то же время чертами лица и восхитительно-бледной кожей – только горько искривила губы в ответ. Она знала: всякий раз, когда Алафаэль принимает телесную форму, всякий раз, когда у него хватает на это сил, ему невыносимо больно. Женщина не знала истории целиком, и малодушно радовалась этому, ведь иначе вместе с собственной ношей, итак тяжелым грузом давящей на плечи, придется нести и чужую.
Зато она точно знала, кто виноват в том, что сейчас в глазах Первого из Светлых такая тяжелая, давящая к земле печаль: Хэлкард Аэль Маэрос. И она ненавидела его стылой, холодной ненавистью.
Там, где они жили – жили ли? – сейчас, иначе – не получалось.
На границе с мирами Безмолвия вообще непросто испытывать эмоции…
Кайо плавным, почти змеиным шагом подошла к зеркалу, вгляделась в него:
- Мне кажется, или мы делились силой с другим ребенком?
- Это не так уж важно, - мягко ответил Светлый. – Главное, что сила в ней есть…
Женщина, что-то разглядев, отшатнулась от стеклянной поверхности:
- Нет! На ней печать тьмы! Мы должны уничтожить девчонку, пока она не вошла в силу!
Ее запал исчез так же быстро, как и появился, стоило заглянуть в синие глаза Алафаэля. Он смотрел с мягким, ласковым даже укором. Этот взгляд не нес обвинений или разочарования, но женщина опустила голову, будто провинившийся ребенок: свою ошибку она поняла.
- С каких пор мы убиваем детей, Кайо? – слова мужчины лишь подтвердили ее догадку. – К тому же, ничего плохого в том, что девочка – полукровка, я не вижу.
- Это новый виток войны! – вскинулась брюнетка. – Хэлкард сделает все, чтобы использовать ее, перетянуть на свою сторону, и…
- И она принесет нам мир, - мягко перебил ее Алафаэль. – Боюсь, на такое не способен чистокровный светлый…
Кайо зашипела разъяренной кошкой:
- Ну а ты?!
- Я?
Алафаэль рассмеялся, закрывая руками лицо. Казалось, этот смех просто стал альтернативой слезам, настолько безнадежен он был.
- Я?.. – почти шепотом повторил он. – А я разве справился? Спас эту Вселенную? Я хоть кого-нибудь спас?..